Логотип - В грибе

НАТАЛЬЯ
РОМАНОВА

Иконка - меню

Абсурд нашей жизни в коллажах Наташи Романовой

Интервью для проекта #рисованиямания , 30 мая 2016 г.
Оригинал: #рисованиямания в facebook

Художник и поэт отвечает на вопросы автора проекта ‪#‎рисованиямания‬ Димы Макарова

– Наташа, ты работаешь в довольно редкой технике коллажа. Кто-то хорошо сказал, что это «истории, рассказанные ножницами». Почему коллаж? Давно это с тобой?

В технике коллажа я начала работать с середины 1990-х годов. Этому способствовали серьезные изменения в личной жизни: я вышла замуж за абсолютно непьющего и нетусовочного человека другой, чем я, культурной формации, к тому же переехала из исторического центра Санкт-Петербурга в живописную промзону, в самый конец Обводного канала, рядом с портом и Канонерским островом. В связи с этим у меня радикально изменился образ жизни. Неожиданно для себя я вдруг стала заниматься изобразительным искусством, не имея об этом практически никакого представления. Сначала я пробовала работать гуашью, но именно коллаж открыл, не побоюсь сказать, неограниченные возможности в плане цветовых и визуальных решений. В своих коллажах первого периода я имитировала различные художественные техники – гуашь, акварель, пастель, масляную живопись. Эти работы и составили мою первую выставку – «Дяди и тёти».

– Как ты работаешь? Это ведь не просто цветная бумага? Имеет ли значение, какие образы пошли на создание коллажа?

Конечно, это не цветная бумага из школьного набора для уроков труда. В тот период, на Обводном, у меня в руках оказалось много подшивок журналов «Огонек» перестроечного периода. Печать там была очень плохого качества, рыхлая, с искаженной цветопередачей, но именно такой материал мне и был нужен. Из этих журналов были сделаны коллажи, героями которых стали не вписавшиеся в тогдашнюю реальность деклассанты, пьяницы, старорежимные люмпен-интеллигенты. К началу нулевых я решила порезать культовые журналы 1990-х – «ОМ» и «Птюч», а там совсем другая печать и совсем другой дискурс. Из них была сделана серия «Штыр» о любителях психоактивных веществ и измененных состояний сознания. Так что материал влияет на сюжеты самым прямым образом. В последние годы благодаря развитию Интернета находить материал стало проще. Этой зимой во время рабочих поездок по городам Сибири я за бесценок приобрела несколько подшивок «Огонька» конца 1950-х - начала 1960-х, а совсем недавно – коллекцию альбомов «Великие художники» в ста томах. Мне даже самой интересно, что из всего этого может получиться.

– Сколько занимает времени создание одной работы? Ты создаешь работы сериями?

Время создания коллажа во многом зависит от ее размеров, в последнее время я перешла на большие форматы от А1 и больше. Это длительная кропотливая и технически сложная работа. Коллаж «Жиль Делез и Виктор Цой на зеленых мусорных баках», к примеру, занял 150 часов. Я заплакала, когда в 5 утра завершился последний штрих – принт на желтой футболке Цоя в виде кинопленки. Я была настолько истощена, что пластическое изображение вымышленной мною любви Делеза и Цоя меня проняло до слез. Конечно, делать серии намного интереснее, чем разрозненные коллажи – как для автора, так и для зрителя. В структурном выстраивании серий мне сильно помогает мой нынешний супруг – художник и искусствовед Григорий Ющенко, специалист по концептуальному искусству (только некоторыми теоретическими советами, поскольку в области пластического выражения я решаю все сама). В настоящее время я работаю над серией «Философия для лохов», где известные философы разных времени народов предстают в неожиданных комических ситуациях, продиктованных особенностями их мировоззрения и их преломлением в общественном сознании.

– У твоих работ – ярко выраженный социальный и порой даже политический подтекст. Это всегда так? Ты выбираешь сюжеты на злобу дня?

Если честно, мне комфортнее считать, что в них присутствует антисоциальный подтекст. Естественно, меня волнуют многие происходящие в нашей общественной жизни события, но я стараюсь смотреть на них со свойственным мне черным юмором и осознанием абсурдности современной российской действительности. Этот взгляд разделяют со мной все люди, с которыми я общаюсь (как правило, это представители новых молодежных формаций в возрасте 18-28 лет, прекрасно ощущающие идиотизм окружающий реальности и готовые над ним посмеяться), а с неспособными его разделить у меня, как правило, не возникает контакта. Я бы не сказала, что у меня присутствуют «сюжеты на злобу дня», они скорее присущи жанру политической карикатуры, который мне совершенно неинтересен. Я использую актуальные сюжеты (вроде истерии вокруг подростковых суицидов, усиления позиций церкви или проблемы обманутых дольщиков), но отношусь к ним крайне иронично, мои работы – это не политические лозунги, а констатация абсурда общественной жизни, которой я противопоставляю жизнь личную.

– Ты не только создаешь коллаж, но и пишешь стихи. Как сосуществуют в Наташе Романовой поэт и художник?

Наверное, в этом сочетании нет никакого противоречия. Единственное – невозможно одновременно заниматься и тем и другим. Изобразительное захватывает крепче, потому что не изматывает так, как тексты. Последние восемь месяцев я больше занимаюсь коллажами, чем стихами, причем всплеск этого интереса снова возник неожиданно и совпал с приобретением огромной квартиры – я вернулась в исторический центр Питера: круг замкнулся. В любом случае, как моим стихам, так и художественным работам, свойственны одни и те же качества: сочетание предельно смешного и предельно жуткого, актуальных современных тем с вечными хтоническими мотивами. А главное, отсутствие какого-либо «позитивчика», лирического героя и так называемой авторской позиции. Я привыкла говорить о жизни представителей современных социальных срезов неприемлемым для обывателя языком, который, возможно, оскорбляет их представления о морали и прекрасном. Но именно таким языком говорят мои персонажи. Это их язык, я только его транслирую по возможности близко к тексту, и это постоянно заставляет меня искать новые способы передачи.


Жан-Поль Сартр в советской тошниловке (из серии "Философия для лохов").