Логотип - В грибе

НАТАЛЬЯ
РОМАНОВА

Иконка - меню

Тексты для зина "Лирика 2.0"

Купить бумажную версию можно здесь.

Бочка

Силясь вставить в мой рот пельмени,
крёстная потчует небылицами:
— Смотри, как кушал дедушка Ленин! —
и представляет Ленина в лицах.
— Вот как кормили Ленина в Горках:
крёстная, делая рот корытом,
метит в хлебало хлебною коркой:
— Вождь не собака, должен быть сытым,
чтобы работать мозгами и глоткою!
Под репродуктором кнопкой пришпилена
из «Огонька» репродукция с тёткою.
Тоже, наверно, питалась усиленно.
— Видишь? Крамского портрет «Неизвестная»!
Это она покушалась на Ленина.
Её посадили в бочку железную,
вокруг обложили соломой, поленьями!
— Чтобы зажарить для дедушки Ленина?
— Ложку за Берию, ложку за Ленина!
Ильич заступился, сказал, что не надо:
век ей стыдиться, до смерти страдая.
Пусть в бочке сидит посреди Ленинграда
и смотрит, как крепнет страна молодая,
как весело людям живется и сыто.
У всех под завязку еды и вещей.
Чтоб видеть приметы советского быта,
прорезали сбоку ножовкою щель.
— А где эта бочка?
— А вон, на Расстанной,
где очередь длинной стоит колбасой.
— Там дядя на рельсах валяется пьяный,
а рядом другой, почему-то босой.
На бочке написано: свежее пиво.
— Читать научилась, так рот разевай!
Толпа за окном заорала визгливо:
там дядь пополам перерезал трамвай.
В железной цистерне сидит кровопийца,
завидуя жизни советских людей.
Четыре обрубка на рельсах дымится —
кишки, потроха и обломки костей.

Опознание

В передачу «Найди меня» поступил запрос от гражданки.
Семья бежала с Донецка, а дед по дороге сгинул.
Все в поезд утрамбовались, набились, как сельди в банке,
а он из вагона выпал — наверное, кони кинул.
Живого не разыскать — найдите хоть в виде трупа.
Если его убило — то мы не будем в претензии.
Беженка ищет отца – ветерана труда Цурупа,
чтоб схоронить, как люди, а не требовать пенсии.
Чем силы тратить на труп — лучше б искала мужа,
чтобы в России начать новую жизнь с ним вместе.
Матери-одиночке справный мужчина нужен,
ребенку нужен отец, пусть отчим, но не груз-200.
Телевизор русской семье поможет соединиться.
Кругом развесили ксероксы: в распивочных, на вокзале.
Каждый, скрывая зависть, разглядывал эти лица,
мечтая, чтоб и о нём подобное написали.
«Пропал человек», — писали, — не «гад», не «алкаш», не «сволочь»;
«лицо преклонного возраста», а не «козел вонючий».
«Без явных примет: на теле ни шрамов нет, ни наколок;
мужчина мужского пола; смывать за собой приучен».
По ящику показали составленный фоторобот.
Лицо как будто бы в маске — расплывчатое такое,
как будто в противогазе: по центру свисает хобот.
А может, и не лицо, а что-то совсем другое.
«Другое» не подтвердили известные экстрасенсы.
Вердикт однозначно вынес экспертный совет поповский:
— Кому привиделось пошлое — того искушают бесы.
Кто срам вместо носа видит — тот выродок русофобский.
И, значит, не уважает политику президента.
Все сразу очко втянули, глаза опустив лояльно.
Вкатили каталку с телом, накрытым куском брезента:
пора опознать по фото покойника визуально.
Полтела без верхней части — по пояс лежало голым.
И в точности оказалось похожим на фоторобот.
Всё как в ориентировке: ни шрамов и ни наколок,
но — нижний этаж без верха — разруб поперёк утробы.
Немедленно кверху задом обрубок перевернули
и быстро изобразили улыбку на ягодицах.
И синенький вместо носа в анальный проход воткнули.
А что вы хотели с трупа? Бывают и хуже лица.
Под звуки аплодисментов для пущего реализма
на задницу натянули барашковую папаху.
Неважно, что в виде носа смотрелась бы лучше клизма,
но мы не из тех, кто тело опознает по паху.
Мы судьбы соединяем, а не фрагменты трупа,
и нашего человека опознаем по роже!
И беженка опознала предъявленного Цурупа,
признав, что хотя и в шапке, но, в общем, лицо похоже.
Благодаря запросу папаша свалился с неба,
и пусть прекратят наветы, что тут не лицо, а жопа.
Семья и связь поколений — вот главная наша скрепа.
Отец — от слова отчизна, а жопа — это Европа.

Из цикла «Стихи для малышей»

Дружба народов

На горбу помойку тащит,
глазы узкие таращит,
в пухтовоз неся пухто,
как вы думаете — кто?
Кто метёт наш переулок,
лезет в каждый закоулок,
кто с огромною метлой
так и вертится юлой,
а зимою чистит снег?
Это дворник Алтынбек!
Кто по крыше, словно птица,
смело ходит, не боится,
молотком по ней стучит,
инструментами бренчит?
С высоты нам шлёт привет
бравый кровельщик Ахмет!
Кто на улице по стенам
лезет смелым спайдерменом?
Кто проворно, как паук,
зацепив себя за крюк,
по веревочке бежит?
Альпинист Абдулмажит!
Кто в подъезде утром рано
режет дикого барана?
Как шайтан орет баран —
наступил курбан-байрам.
Кичигбар, Ахмет, Ашот
на площадке режут скот.
Кто на кухне спозаранку
третий день справляет пьянку?
Это русская семья
набухалась как свинья.
Тётя Катя, дядя Федя,
шурин, деверь, три медведя,
вплоть до старого козла —
все справляют день бухла.
Кто справляет утром рано
день гранёного стакана,
кто справляет в честь Корана
день забитого барана —
ты баран и я баран:
наступил курбан-байрам.
Шурин, деверь, тётя Катя,
дядя Федя, старый батя,
Кичигбар, Ахмет, Ашот
дружно водят хоровод.
Дружно пляшут, водку пьют,
по лицу прохожих бьют,
в круг встают к плечу плечом,
и веселье бьёт ключом.
То у нас, а вот в Европе
ходят все с бананом в жопе,
там стучится в каждый дом
то Гоморра, то Содом.
Дядьки хвастают пиздой,
тётки ходят с бородой,
малых деток на плите
жарят на сковороде.
Аты-баты, утром рано
чурки сядут на барана,
дядя Федя — на жену
и поедут на войну.
Всю Европу победят,
мир от зла освободят,
будет праздничный салют,
и опять все водку пьют.

За шубой

Мама за шубой поехала в Грецию.
Мамочка будет на солнышке греться.
В норковой шубке из теплого меха,
чтобы на пляже все дохли от смеха,
все будут думать, что это тюлень
выплыл из волн в парике набекрень.
Вечером мама на пати пойдёт,
дядю из бара с собой приведёт,
будут они на кровати лежать,
в шутку бороться и громко дышать,
дядя достанет какой-то предмет,
это такой водяной пистолет.
Будет им тыкать, трясти и стрелять,
так они будут в войнушку играть.
Мама, домой поскорее лети,
дядину штуку с собой захвати,
мы её папе, как дядя тебе,
в ротик засунем и скажем: бе-бе!

Зараза

Новая зараза в город наш пришла,
много нашим гражданам горя принесла,
дохнут дяди с тётями — дворники, врачи,
взрослые и дети, русские, хачи.
Улицы завалены трупами людей:
гопников, торговцев, маленьких детей.
Жить хотели граждане, водку пить, любить,
плакать и смеяться, денежки копить,
чтобы в ипотеку радостно вступать,
бытовую технику чтобы покупать:
бабке — скороварку, деду — пылесос,
мамочке — фондюшницу, папочке — насос.
Никаких товаров больше не купить.
Папочке зарплату больше не пропить.
Предки от ковида сдохли все давно.
В винных магазинах кончилось вино.
Президент Америки – старый крокодил –
счастье наших граждан разом проглотил.
Он в своём бассейне вирусов развёл
и из них заразу эту произвёл.
Скоро солнце выглянет из-за чёрных гор:
встанет дядя Путин и возьмет топор.
Выйдет дядя Путин, русский богатырь,
каждому присунет к рылу нашатырь.
Вылечится сразу русский наш народ,
дед пойдёт в пивную, бабка в огород.
Дядя Путин людям счастье принесёт,
а Байде́ну гирей голову снесёт.

Апология быдла

Хватит быдло петушить,
руки прочь от быдла!
Быдло тоже хочет жить,
быдлу же обидно.
Хватит резать без ножа
по живому быдлу,
у него же есть душа,
Быдлу же обидно.
Быдло любит песни петь
и читает книжки,
и у быдла тоже есть
сиськи, письки, кишки.
Быдло хочет пить и есть
водку и котлетки,
и у быдла тоже есть
маленькие детки.
И поэтому нельзя
на него сердиться.
Надо лучше нам, друзья,
с быдлом подружиться.
Надо быдло уважать,
ведь оно же быдло!
Надо быдлу руку жать,
будешь сам как быдло.
Быдло всякое нужнó,
станем все как быдло,
быдло всякое важно,
быдлом быть не стыдно!

Песенка юного антимайдановца

Плохая тётя Хунта на праздник к нам пришла
и много-много горя всем людям принесла.
Нельзя теперь на улицах резвиться и гулять,
мороженое кушать, из трубочек плевать.
А бабушка сказала, что Хунта — это блять,
теперь из-за неё нам придётся хуй сосать.
Она всё сало слопала, сосиски, шоколад,
и с нею всюду ходит вдвоём какой-то гад.
Зовётся Джо Байде́ном зарвавшийся маньяк.
Он жрёт детей и кóтов, зубами рвёт собак.
На пару с тётей Хунтой они пустились в пляс,
в витрину магазина швырнули унитаз.
Мне бабушка сказала, а бабушка не врёт,
про то, что с голой жопой оставили народ,
что Байден с тётей Хунтой затихнут у стены —
и — цап — кого поймают, снимают с них штаны.
Вчера был день рожденья: цветы, накрытый стол.
И президент Зеленский с супругой к нам пришёл.
Сказал он, встав с бокалом: — Попросим тишины!
А я подкрался сзади и снял с него штаны.
Вот это было смеху, вот это был прикол!
Все стульями кидались и падали под стол.
А я ещё два раза свой фокус повторил,
оставив с голой жопой каких-то двух педрил.
Когда я съем всю гречку и весь мешок с лапшой,
тогда я стану сильный и вырасту большой.
И Байдена, и Хунту я в ватник заверну
и в море их закину, а может, на луну.

Мой папа блогер

Мой батя — экс-вебдизайнер спортмагазинов «Вымпел»,
успел заработать денег на зубы и на макбук.
Но челюсть капитализма его пожевала и выплюнула.
Теперь он засел на хате, уткнувши ебло в фейсбук.
При этом отец особо не парится по финансам.
Он же поэт, философ; ему уже сорокед.
Где-то около года он ещё пофрилансил,
затем заботы о хлебе и вовсе сошли на нет.
Зато у него на френдленте — Акунин, Быков и Ройзман,
какая-то баба с рынка — мордатая, как свинья.
Сегодня по ходу пьесы папаша устроил роздых —
к тому ж и у нас на Невском какая-то ебатня.
Мне лично вся эта шляпа одни доставляет лу́лзы:
про выборы, несогласных, протесты и чья взяла.
Уж лучше б он жил как быдло: бухал и семечки лузгал.
И хлопал сушёной рыбой, как гопник, об край стола.
Тогда б хоть была надежда, что сдохнет — от алкоголя.
А что? У моей подруги же папа от водки сдох!
Папаша ушел на Невский, страницу не запароля,
я взял и с его страницы отправил пару постов.
Правительство с духовенством я обложил хуями
и всем им на фотошопе нарисовал рога.
Все юзеры затаились: запахло, поди, статьями,
а это почти как запах палёного утюга.
Из батиной аватары я вырезал фотожабу
и бошку его пришкерил к влиятельному попу.
Забыл, как его — короче, похож на дурную бабу,
походу, Схигумен Сергий, с рогами прямо на лбу.
И вот мой папаша в рясе сидит с патриархом рядом,
и крест на цепи голдовой болтается до пупа.
Теперь в РПЦ отец мой является главным гадом —
прикольно было бы батей иметь такого попа!
А сколько всяких девайсов — везёт же всяким придуркам:
кадило, кагор, баблище и прочие ништяки.
А мой — безработный, блин, по которому плачет дурка.
Еще и своей «оппозицией» всем заебал мозги!

Воронята

Сестра достаёт альбом из комода.
У фонтана мать с отцом молодые.
Их нет полгода, а как изменилась мода!
А вот соседи, что потом пойдут в понятые.
На фотках глаза повыклёвывали птицы.
видишь, какие дырки у всех на роже?
Если посмотришь на свет в продырявленные глазницы,
то они и за тобою прилетят тоже.
– Помнишь, как мы играли в стукан и в «умри-воскресни»;
взрослые на майских выпивали и пели хором.
– Зря они тогда про чёрного ворона пели песни,
прилетел во двор и унёс родителей черный ворон. —
Недаром твердила мама: — Не надо песен!
Врагам народа в книгах заклеивают лица,
а у людей в глазах и во рту вырастает плесень,
и на плесень слетаются с кладбищ чёрные птицы.
Но пограничники, Берия и мы, советские дети,
нерушимой встаём стеной на пути большого террора.
Мы засовываем стекло в кисели и в пюре в буфете
и лезвия бритв в конфеты «Ласточка» и «Аврора».
Мы холеру и оспу добываем в компостной яме,
чтобы в заразный снаряд превратилось юное тело.
Если надо — сами умрём отравленными свиньями
гордо и смело
в борьбе за дело.
Шины шуршат по шоссе. Ночь непроглядна.
Давай поглядим в окно в продырявленные глазницы.
«Эмка» въезжает во двор. Тормозит у нашей парадной.
Из тьмы на свет фонаря вылетают чёрные птицы.
Окно распахни скорей — птицы манят крылато:
крылья подставят той, которая первой выпрыгнет.
На старт, внимание, марш! Мы юные воронята.
Наверное, ворон ворону глаз не выклюет.