Гражданская оборона

Григорий Ющенко об аутсайдерском уличном искусстве.

Журнал "Диалог искусств", №1, 2014 г. Публикуется в авторской редакции.
Оригинал: http://di.mmoma.ru/news?mid=565&id=86



Уличное искусство, оно же стрит-арт, изначально во многом противопоставлявшее себя искусству галерей и музеев, закостеневшему и институализированному, достаточно быстро само захлебнулось в штампах и клише. Звезды стрит-арта стали коммерчески успешными художниками и прописались в галереях и на специализированных фестивалях. Анонимность же рядовых бойцов уличного художественного фронта сыграла с ними злую шутку – а именно привела к размыванию авторского стиля. В каждом городе можно увидеть работы местных стрит-артистов, сделанных «под Бэнкси». Трафаретчики города Красноярска неотличимы от трафаретчиков города Калининграда, само использование шаблонных инструментов (трафаретов и стикеров), чрезмерное увлечение образами масскульта (например, мультперсонажами) привело к повальной стандартизации изображений. Не менее шаблонна и тематика «типичного стрит-арта» – легкий юморок, достойный разве что Интернет-пабликов, антиконсумеристские призывы в духе фильма «Бойцовский клуб», являющиеся таким же предметом массовой культуры потребления, как и фастфуд (с той только разницей, что на зуб их не положишь). Положа руку на сердце, стрит-арт в большинстве своих проявлений раздражает человека, привыкшего к внятному и глубокому художественному высказыванию, например меня.
При этом в уличном искусстве есть своя параллельная линия – аутсайдерский стрит-арт, который находится вне системы художественных координат не декларативно, но физиологически. Это искусство городских сумасшедших, а также любителей, сторонящихся любой художественной сцены, не стремящихся иметь с ней ничего общего и даже не имеющих о ней никакого понятия.
Надо сразу очертить границы того, что следует считать аутсайдерским искусством, а что не следует. Чем художественные произведения отличаются от просто «странных надписей» на стенах, которые можно отнести всего лишь к бытовым курьезам и парадоксам? Ответ такой же, как и для всего изобразительного искусства в целом – важно наличие узнаваемого авторского художественного почерка и внятно выстроенной образной системы языка.
Наиболее известный на постсоветском пространстве аутсайдерский стрит-артист – это, конечно же, легендарный харьковский душевнобольной художник Олег Митасов, деятельность которого пришлась на 1980-е годы. По наиболее известной версии этот человек, работавший экономистом, помешался после потери докторской диссертации в трамвае, после чего начал покрывать стены квартиры, в которой жил, и близлежащих домов надписями – то совершенно бессвязными, то складывающимися в достаточно осмысленные предложения. Граффити Митасова крайне экспрессивны в плане техники и пугающи в плане содержания, словно бы художник записывал потусторонние голоса, терзавщие его разрушенное сознание. Надписи были сделаны либо при помощи краски, либо просто выцарапаны на стенах, зачастую они состояли из часто повторяемых обрывков, но среди повторов типа «Митасов Век Вак» («ВАК» - Высшая аттестационная комиссия), «Вак . Работать . нет» (многие слова были написаны через точку) и других иногда встречаются зловещие осмысленные фразы вроде «Счастье мое я здесь и жду тебя», «Союз нерушимых республик свободных на земле нет», «Ленин сделал всем укол в голову где здесь на земле» или напоминающие о поэтике футуристов строки вроде «Тивит никогда Землей не был и быть не может». Максимальной концентрации надписи достигали в квартире художника, которая полностью была покрыта ими в несколько слоев, широко распространены также фотографии исписанных пианино и холодильника. Благодаря масштабности и неординарности своей деятельности, Олег Митасов стал легендарной для Харькова личностью, а в конце 2000-х фотографии его работ широко разошлись благодаря Интернету. Его личность и история в очередной раз поднимает часто задаваемый вопрос – можно и этично ли расценивать работы глубоко больного человека как художественный феномен, или же они должны рассматриваться только с медицинской точки зрения как приложение к истории болезни. Ситуация с Митасовым дает однозначный ответ – он является одним из первых авторов, о котором вспоминают в связи со словосочетаниями «Русский арт-брют» или «Русское аутсайдерское искусство», а его известность, хоть и во многом обусловленная трагической судьбой – это заслуга именно что его сильных и экспрессивных работ. Справедливости ради, стоит заметить, что авторы, подобные Митасову есть практически в каждом городе – но, как правило, они сильно проигрывают ему в художественной убедительности. Подобных авторов всегда отличает маниакальное стремление к покрытию как можно большей площади городских стен, бессвязность слов, иногда сменяющаяся пугающей осмысленностью, их работы находятся на крайне шаткой грани между тяжелой психиатрией и брутальным, экспрессивным самовыражением.



Другая ветвь современного аутсайдерского стрит-арта – плакатистская – оставляет открытым вопрос об адекватности ее авторов и о преследуемых ими целях. В отличие от «шрифтовых» работ предыдущих авторов, их произведения несут вполне различимый социальный либо политический месседж – другое дело, что он подан в крайне странной форме, не предполагающей отклика остальных граждан. Лозунги этих художников полуабсурдны и нередко попахивают экстремизмом. Наиболее известным современным представителем этой ветви аутсайдерского стрит-арта является живущий и работающий во Владимире художник Сергей Сотов, работы которого довольно широко известны благодаря Интернету. О нем, в отличие от большинства героев этого материала, есть хоть какая-то конкретная информация: ему, судя по единственной фотографии, ориентировочно 50-60 лет, он окончил Ивановское художественное училище, но сейчас работает то ли дворником, то ли охранником в стоматологической поликлинике, в начале 2000-х организовал полулегальную выставку своих работ «Как сейчас и как должно быть», закрытую после публикаций местных СМИ (негодование вызвали ксенофобские сюжеты нескольких работ), сейчас единственным местом его деятельности является улица, в частности, размноженные на копировальном аппарате работы часто появляются на заборе, находящемся на владимирской улице Вокзальный Спуск. Плакаты Сотова регулярно срываются местными жителями и органами правопорядка, но вскоре заменяются на новые. Риторика художника – это в прямом смысле карикатурный патриотизм, национализм и доходящее до абсурда ретроградство. В своих работах Сотов выступает против употребления алкоголя и табака, мобильных телефонов, компьютеров, телевидения, ночных клубов, новогодних петард, поезда «Сапсан», смс-сообщений, разврата, капюшонов на головах соотечественников. Особенную ярость у автора вызывают автомобили и собаки. Все автомобили изображены с рогами черта, а владельцы собак изображаются как подчиненные своим питомцам зомби. На редкость изобретательным изображениям соответствуют и хлесткие подписи типа «Серийный убийца поселился в наших домах. Мы принимаем его за безобидное развлечение, а он убивает наших детей. Это компьютер». Встречаются и чисто текстовые работы, самыми известными из которых являются стихотворные «посвящение курякам» и «посвящение алкашам», а в одном прямо утверждается, что «Телевизор отнимает 30% благодати, компьютер зомбирует, а ксерокс, напротив, излучает божественный свет». Абсолютно очевидно, что Сотов намного радикальнее любой, даже самой запрещенной политической партии или организации, а его мечта – это традиционалистская утопия, «райская» жизнь в бытовых условиях средневековья. Именно неосуществимость лозунгов художника, ее полная несовместимость с современной действительностью, жизнью и бытом позволяет рассматривать его работы не как однобокие лозунги, а как искусство, посвященное тоске по недостижимому идеалу, искусство несбыточной мечты. Антиконсьюмеризм Сергея Сотова, в отличие от лозунгов молодых стрит-артистов «трафаретчиков», цитирующих модных и продаваемых писателей Чака Паланика и Дугласа Коупленда, подлинный, и Сотов доказывает это в первую очередь штучной, нестандартной работой и приверженностью совершенно парадоксальным предрассудкам и идеям.



Нельзя не коснуться и «светлой» стороны аутсайдерского стрит-арта, работ, в которых своеобразный юмор явно превалирует над душевными расстройствами. Ярким примером подобного художника может служить стихийный концептуалист Алексей Колтунов. Личность автора неизвестна (даже его имя вызывает сомнение – он назван по имени наиболее распространенного своего персонажа), известно только то, что он действовал в конце 1990-х годов в Краснопресненском районе Москвы, развешивая свои работы на деревьях, заборах и стенах. Работал Колтунов в специфическом жанре «микроплаката», размер его работ составлял примерно 5Х5 см, это были небольшие прямоугольники бумаги с изображением, выполненным ручками и карандашами. Небольшой текст зачастую сопровождается графическим изображением. До нас дошло несколько десятков работ, собранных энтузиастами-жителями района и выложенных в Интернете. Как и Сергей Сотов, Колтунов создает собственный образный мир и высказывается чуть ли не на все актуальные проблемы своего времени, но если работы владимирского художника смешны потому, что предельно серьезны, то краснопресненским микроплакатам изначально присуща лошадиная доза нездорового черного юмора. Работы Колтунова сродни классическим работам Ильи Кабакова вроде «Списка лиц, имеющих право на получение…» - они обыгрывают и доводят до абсолютного абсурда уличные объявления и надписи на стенах. Две основные темы творчества художника – политика и секс (в самом их идиотичном проявлении). Первая тема проявляется в микроплакатах, пародирующих официальные агитационные материалы политических партий конца 1990-х, («КПРФ – будущее России», «КПРФ – хлеб 20 копеек», «Опрос 99 – КПРФ 37% Яблоко 11% Отечество 9%») – и тут же совершенно бредовые неполиткорректные плакаты содержания типа «Россия это говно и суки». Плакаты на вторую тему обыгрывают грязные «сортирные» надписи: «Я Алеша Колтунов я сасу писи 205-71-25», «Мы все женщины мы сасем писи 256-81-25» (орфография оригиналов сохранена, телефоны на каждом микроплакате указаны разные, что отбрасывает всякие сомнения в их «шуточности»), на этом плакаты с указанием телефона не заканчиваются, есть и совсем парадоксальные: «Павленко умер звони 256-81-21», «Я Алеша Колтунов я залажил бомбу звоните 259-67-89», «1-я смена ворует сахар звоните 256-81-88», есть и плакат, который можно назвать настоящим манифестом уличного художника – «Рисуйте на стенах писи» . Мир Алексея Колтунова – это мир вербального мусора повседневности, перенесенного в намеренно малозаметные артефакты и доведенного до полного абсурда. Они вполне попадают под определение конептуального искусства – но являются аутсайдерскими в силу своей абсолютной неполиткорректности, а самое главное – в силу анонимности автора, об истинных мотивах которого мы можем только гадать.



Аутсайдерское уличное искусство в его самых ярких проявлениях, которые были здесь описаны, протестно по самой своей сути – и его протест направлен не против частностей вроде консьюмеризма или конкретного политического строя. Даже не хочу использовать избитое слово «протест», скорее это своеобразная «предъява миру», гражданская оборона против его пугающей рациональности. Внутренней логикой своих работ описанные авторы ставят под сомнение логику общепринятую. Громокипящие сентенции Митасова, фантастическая утопия Сотова или абсурдистские шарады Колтунова интересны именно этим.